I'm not wasting my time, you better recognize
THE FLAME, THE HUSTLE, THE PAIN, THE REDNESS IN MY EYES
[indent] [indent] Северус бредет по переулку, всматриваясь в тени, что впереди виднеются на мгновение и тут же исчезают. В такое время суток никто не хочет попасться и быть узнанным, да и сам Снейп лицо опускает, когда кто-то мимо него все-таки проходит. Мантия не скрывает ни длинных волос, ни въедливых темных глаз, но беспокоиться ему не из-за чего. У Северуса палочка в кулаке зажата, а если будет нужно, то заклинание с губ сорвется вполне непроизвольно, что не есть хорошо, но он привык довольствоваться тем, что есть.
Когда из Хогвартса выпускается, то к работе приступает с присущей осторожному человеку внимательностью. Он многих своих коллег уже давно знает: учились вместе или же пересекались у Малфоя / Мальсибера дома. Оттого предусмотреть может, кто подставит, а кто последует приказу без отклонений. Так и происходит — они работают слаженно, вдвоем или втроем, но результат всегда Темного Лорда радует. Снейп пользуется доверием и доказывает свою лояльность, когда в первый раз вызывается на занятие по окклюменции. Он уже давно пытается одолеть ментальную магию, азы изучает, но практики не хватает, а Темный Лорд дает ее сполна. Северус от него пощады не ждет, но удивляется, когда тот не предстает перед ним с шипами на коже и зверскими глазами — Том Риддл похож на обычного человека, чем, наверное, только больше страха и вселяет.
[indent] [indent] Снейпу к восьмидесятому году становится вполне очевидной цель, которая стоит перед ними. Разделять ее с остальными пожирателями смерти — одно, а осознавать и принимать — совсем другое. Он не только понимает, но и строит планы по ее достижению. Многие любят ситуацию утрировать: пожиратели смерти не гонятся за геноцидом магглов, они лишь хотят восстановить справедливость и сделать мир лучше. Северус, конечно, в прения не вступает — чем больше голосов, тем сложнее разобраться в изначальной мысли собрания, но то и дело подмечает, кто и что озвучивает при Темном Лорде за столом.
Многие вступают в ряды пожирателей, потому что хотят крови, хотят хаоса и боли. Вполне очевидные желания, учитывая, что чистокровные наследники растут в лишениях. Не в материальном плане, конечно, а в эмоциональном. Северус наблюдает за Люциусом, с детства третируемым отцом, и подмечает, какое сильное влияние Абраксас на него оказал, то ли пытаясь помочь, то ли не зная, как по-другому себя вести. Большинство его знакомых (коллег) руководствуются детскими обидами, когда приступают к выполнению задания, что отдаляет пожирателей от истинной цели, но вполне забавляет хозяина. Чем больше хаоса, тем больше шанс добиться своего.
[indent] [indent] Северусу нравится думать, что он свои обиды оставил позади; закопал где-то на заднем дворе, спрятал от всеобщего обозрения то ли окклюменцией, то ли силой воли. Лили не снится ему больше: он забывает ее голос, не помнит, как выглядят ее глаза, хотя, порой, фантазирует, цепляясь лишь за одно воспоминание о том, что те определенно точно зеленые. Чем дальше Снейп живет в своем мире, тусклом и покрытым мерзким мраком, тем меньше он помнит о тех временах, когда обе Эванс занимали в его жизни больше места, чем он сам.
Только когда Петуния вышла замуж, а Лили окончательно исчезла с горизонта, Северус осознал, что все то время неправильно себя вел. Не по отношению к ним, а по отношению к себе: он определял, хороший ое или плохой, светлый или темный по критериям, которые выставляла Эванс. Жить так нельзя, так можно только в клетку себя загонять в постоянной попытке добраться до идеала, чтобы хоть как-то на себя внимание обратить. Снейпа от подобного коробит, он шаг назад делает, палочку вскидывает и проблемы себя лишает — легче простого.
[indent] [indent] Только когда по Лютному Переулку перебирает медленными шагами, то замечает впереди фигуру, не прикрытую типичной для этого места мантией. Она вообще стоит в куртке посередине улицы и оглядывается по сторонам, как будто потерялись среди трех сосен. Северус шаг замедляет, он вовсе останавливается, капюшон с волос скидывая и пытаясь разглядеть, какого черта происходит.
Петунию не узнать сложно. Она яркая, хоть и невысокого роста. Если бы с кем-то разговаривала, то ее голос бы разносился по всему переулку. Северус о нем вспоминает, когда читает ее письма после длинного рабочего дня. Обязательно нальет себе чай / кофе / настойку, сядет на стул, ноги закинет на стол, несколько минут поразмышляет, а стоит ли вообще в очередной раз вскрывать конверт без марок и подписей, но все-таки до листа, разлинеенного, дотянется.
С апреля он не открыл ни единого конверта. Складывал их сначала рядом с выпусками Ежедневного Пророка, а потом скидывал в ящик под столом, чтобы не занимали место. Петуния, начинала злиться и писала больше писем, чем обычно, а Северус каждое оставлял с предыдущим рядом, не возвращаясь к ним ни следующим утром, ни вечером.
Одного такого не помеченного конверта хватило, чтобы информация внутри всю жизнь с ног на голову перевернула, больше Снейп рисковать не хотел.
[indent] [indent] Он даже не помнит, когда они в последний раз встречались и общались. Кажется, когда всем стало известно о беременности Дурсль. Эвансы организовали слишком шумный, по его меркам, праздник, и пришлось на месте трансфигурировать салфетку в какую-то непонятную плюшевую игрушку, которую наверняка уже выкинули.
Северус замечает и живот, который виднеется из-под раскрытой куртки, оттого вздыхает / тяжело, недовольно, обреченно.
Петуния его тоже замечает, на месте останавливается, и Северусу ничего не стоит мимо нее пройти, чтобы перестала глупостями заниматься и усложнять то, что и без этих пустых разговоров непросто.
Но оставить ее посреди Лютного Переулка Снейпу решимости не хватает: он к ней подходит, шагами большими и быстрыми, за локоть хватает без вопросов лишних и по сторонам оглядывается, чтобы никто не заметил, кого он за собой тащит и главное — куда.
[indent] [indent] Северус работает в лавке Берка, точнее — он там получает заказы от Темного Лорда, их выполняет, передаёт следующим. Система налажена на все сто процентов, рисковать ею, значит, не иметь головы на плечах. Снейп доходит до тупика, с которого все знающие трансгрессирует, и в следующем шаге с места пропадает, крепко хватая Дурсль за собой. Как только они оказываются в Хогсмиде, Северус на Петунию смотрит недовольно: — ты можешь замолчать? — шипит, потому что хвоста за собой бы не хотелось, да и палочка уже свое дело делает — силенцио заглушает Дурсль, и они следующие несколько домов проходят в тишине.
На третий этаж подняться незамеченными невозможно, а Снейп подталкивает ее к лестнице, пока здоровается с Леей. Она снова напоминает про оплату к концу месяца, хотя Северус ни разу не задерживал выплаты. Но лишать ее возможности проводить взглядом незнакомку не решается — пусть смотрит, сколько хочет, все равно узнать Петунию из здешних никто не может.
Она ни разу в Хогсмиде или даже в Хогвартсе не была.
[indent] [indent] Только когда Северус закрывает дверь за собой, щелкает щеколду, накладывает заглушающие чары и наконец охранные, тогда поворачивается к Петунии и срывается на крик: [float=right]
[/float]— ты какого черта удумала, дура? — Снейп и сам не ожидает, что получится настолько громко, но ему уже не семнадцать, а ей не восемнадцать. У нее в животе ребенок вот-вот родится будет готов, а она расхаживает по волшебным переулкам, да и не по каким-то там, а по Лютному. Северус снимает с нее силенцио, палочку откидывая на тумбочку и проходя мимо.
Его трясет от неожиданности / от непонимания происходящего. В его квартире сейчас находит маггла, которая ни разу не была на территории так близко к школе. Их могли заметить, отследить и вычислить — один лишь донос Темному Лорду и всякие попытки распутать комок с предсказанием будут напрасны.
Северус осторожно выглядывает в окно, чтобы удостовериться, что никого ни на улице, ни в доме напротив не видно. Он ставит чайник, левитирует две кружки на стол, а сам опирается на столешницу, следя за тем, как Дурсль мнется на пороге. Ее живот его пугает — он слишком большой, а мысль, что она пришла рожать к нему, кажется, чересчур странной, чтобы ее продолжать. Но Снейп буквально пялится на него, понятия не имея, что еще сказать, кроме как послать к черту и стереть ей память.
— Эванс, я тебя спросил, какого черта ты творишь и что ты делала в Лютном? Как ты туда вообще попала?
